И не поспоришь: Корней Чуковский


  • 01.10.2019
  •  5081
  •  0
И не поспоришь: Корней Чуковский

Перевод – это автопортрет переводчика.

Великие переводчики дали нам не только возможность читать мировую классику на родном языке, но и пищу для размышлений о том, что такое перевод и каким он должен быть. Предлагаем вам ознакомиться с наиболее известными высказываниями Корнея Ивановича Чуковского о проблемах языка и перевода, актуальных во все времена.

 

«Тот, кто не чувствителен к стилю, не имеет права заниматься переводом: это глухой, пытающийся воспроизвести перед вами ту оперу, которую он видел, но не слышал».

 

«Я понял, что хороший переводчик заслуживает почета в нашей литературной среде, потому что он не ремесленник, не копиист, но художник. Он не фотографирует подлинник, как обычно считалось тогда, но воссоздает его творчески. Текст подлинника служит ему материалом для сложного и часто вдохновенного творчества.
Переводчик – раньше всего талант. Для того чтобы переводить Бальзака, ему нужно хоть отчасти перевоплотиться в Бальзака, усвоить себе его темперамент, заразиться его пафосом, его поэтическим ощущением жизни».

 

«Гораздо чаще достигают точности те переводчики, которые питают к переводимым авторам такое сочувствие, что являются как бы их двойниками. Им не в кого перевоплощаться: объект их перевода почти адекватен субъекту».

 

«Внешнее сходство перевода с подлинником вовсе не служит свидетельством, что это перевод доброкачественный. Очень верно говорит о таких якобы точных переводах армянский писатель Левон Мкртчян: "Читая подобного рода переводы из Исаакяна, сравнивая их с подлинником, невольно вспоминаешь то место из "Войны и мира", где Толстой характеризует наружность Элен и её брата Ипполита: "Ипполит, - пишет Толстой, - поражал своим сходством с сестрою красавицею и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой"».

 

«Плохие переводчики страдают своеобразным малокровием мозга, которое делает их текст худосочным. У таких переводчиков нищенски убогий словарь: каждое иностранное слово имеет для них одно-единственное значение. Лошадь у них всегда только лошадь. Почему не конь, не жеребец, не рысак, не вороной, не скакун?
Почему многие переводчики пишут о человеке - худой, а не сухопарый, не худощавый, не щуплый, не тощий? Почему не стужа, а холод? Не лачуга, не хибарка, а хижина? Плохие переводчики думают, что девушки бывают только красивые. Между тем они бывают миловидные, хорошенькие, смазливые, пригожие, недурные собой, привлекательные и мало ли еще какие!»

 

 «Это часто бывает с поэтами: переводя их, переводчики чересчур выпячивают своё я, и чем выразительнее личность самого переводчика, тем сильнее она заслоняет от нас переводимого автора».

 

«Словарные несоответствия указывать очень легко. Если в подлиннике сказано лев, а в переводе собака, всякому ясно, что переводчик ошибся. Но если он извратил не отдельные слова или фразы, а основную окраску всей вещи, если вместо взрывчатых, новаторски-дерзких стихов он дал в переводе благополучно-шаблонные, вместо горьких – слащавые, вместо текучих – занозистые, мы почти бессильны доказать рядовому читателю, что ему всучили фальшивку».

 

 «Конечно, случайные ошибки едва ли простительны, но все же не ими определяется качество того или иного перевода. Тут, повторяю, важна именно система отклонений от оригинального текста: не одна ошибка и не две, а целая группа ошибок, производящих в уме у читателя один и тот же сокрушительный эффект: искажение творческой личности переводимого автора. Случайные ошибки - сущий вздор по сравнению с этими малозаметными нарушениями авторской воли, авторского стиля, отражающими творческую личность переводчика».

 

«Здесь ощутимо сказывается тот парадоксальный закон переводческой практики, о котором я много толковал на предыдущих страницах: чем точнее порой передашь каждое слово подлинника, тем дальше от подлинника будет твой перевод. А если ты нарушишь буквальную точность и попытаешься передать главным образом ритмику, смысл и стиль данного произведения поэзии, твой перевод при соблюдении некоторых прочих условий может оказаться верным воспроизведением подлинника».

 

«Богатый словарь нужен переводчику именно для того, чтобы переводить не дословно. Здесь своеобразный парадокс диалектики: если хочешь приблизиться к подлиннику, отойди возможно дальше от него, от его словарной оболочки и переводи его главную суть: его мысль, его стиль, его пафос (как выражался Белинский). Не букву буквой нужно воспроизводить в переводе, а (я готов повторять это тысячу раз!) улыбку – улыбкой».

 

«Когда герои Диккенса поют: «Иппи-дол-ли-дол, иппи-дол-ли-дол, иппи-ди», - Е.Г.Бекетова переводит: «Ай люли! Ай люли! Разлюлюшеньки мои». Получается такое впечатление, как будто и мистер Сквирс, и сэр Мельберри Гок, и лорд Верисофт – все живут в Пятисобачьем переулке в Коломне и только притворяются британцами, а на самом деле такие же Иваны Трофимовичи, как персонажи Щедрина или Островского».

 

«Стихотворения для детей гораздо труднее переводить, чем стихотворения для взрослых. Раньше всего это объясняется тем, что, учитывая чуткость малолетнего уха к фонетике каждого слова, детские писатели оснащают свои стихи максимальным количеством свежих, звонких, динамических рифм. Причём слова, которые служат рифмами в детских стихах, - это главные носители смысла».

Из книги К.И. Чуковского «Высокое искусство»

 

«Культура речи неотделима от общей культуры. Чтобы повысить качество своего языка, нужно повысить качество своего интеллекта».

 

«Только у мертвых языков не бывает жаргонов».

 

«Живым, талантливым, впечатлительным школьникам не может не внушать отвращения скудная проза учебников, которая даже о гениальных стилистах, величайших мастерах языка умудряется порой говорить замусоленными канцелярскими фразами. Не здесь ли причина того, что в своем интимном кругу, с глазу на глаз, школьники говорят о прочитанных книгах на полублатном языке: уж очень опостылели им “типичные представители”, “наличие реалистических черт”, “показ отрицательного героя”, “в силу слабости мировоззрения" и тому подобные шаблоны схоластической речи, без которых в дореформенной школе не обходился ни один урок литературы, хотя они по самому своему существу враждебны эмоциональной и умственной жизни детей».

Из книги К.И. Чуковского «Живой как жизнь»

Комментарии 0

Чтобы оставить комментарий, пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь

Все статьи

Обладатели международного сертификата ISO 17100

Поздравляем!